МОГИЛЕВ (часть 17)

Булгарин Ф. В. Путевые заметки на поездке из Дерпта в Белоруссию и обратно весною 1835 года.
Часть 16.

Могилев. Что за прелесть этот город! Он лежит на крутом берегу Днепра, утопая в зелени садов. Улицы чисты, вымощены, не исключая одной улицы, где лавки и площади, где присутственные места, каменных домов почти нет в городе. Из частных каменных домов здесь нет таких больших и красивых, как в Витебске.

Здесь всего 86 каменных зданий. Деревянных домов до 1900, но предместья, или лучше сказать слободы, едва ли не обширнее самого города,

который весьма невелик и состоит из двух главных, нескольких поперечных улиц и двух площадей. Одна из них превращена в публичное гульбище. Вокруг нее устроен буль¬вар, обсаженный прелестными тополями, а в середине английский садик. Деревянные домики все выкрашены и содержатся опрятно.

В Могилеве семнадцать каменных и одиннадцать деревянных церквей.

Все каменные церкви, православные и католические, прекрасны, а некоторые великолепны. Здесь есть гимназия, уездное училище, семинария с подведомственным ей училищем. Жителей обоего пола здесь около 15 850 душ. Учащихся в духовных училищах 505, в светских 554 человека. Купцов первой гильдии нет вовсе, а торговцев обоего пола, большею частью жидов и жидовок, до 170 человек.

Могилев в древнее польское правление принадлежал к удельным вотчинам польских королей до XVII века. В польских летописях упоминается о Могилеве как городе и прежде XIV столетия. При Сигизмунде III и при Владиславе IV город опоясан был земляным валом, которого теперь видны остатки, а

между речкою Дубровинскою и Днепром, на возвышении, устроено было укрепление вроде замка. Здесь была также оружейная фабрика.

Могилев был взят русскими в 1654 году при царе Алексее Михайловиче и оставался за Россиею до 1661 года. Во время знаменитой Шведской войны Петр Великий был здесь несколько дней. До сих пор показывают любопытным дом, где он жил. Этот дом лежит на Виленской улице и принадлежит помещику Маковецкому.

Карл XII, шествуя к гибели своей под Полтаву, переправлялся здесь через Днепр 5 августа 1708 года. Наконец, здесь была главная квартира Наполеона. Во время путешествия императрицы Екатерины II с императором Иосифом в Крым августейшие путешественники присутствовали при заложении православного собора на Шкловской улице, который освящен во имя св. Иосифа. Между стариками сохранилась еще память о пребывании здесь князя Потемкина-Таврического: он жил в Могилеве с пышностью, о которой рассказывают чудеса.

Климат здесь прекрасный, здоровый и приятный.

Здесь, так сказать, перелив южной полосы России в среднюю. Все деревья растут здесь великолепно, сочно и притом долговечны.

Жители любят садоводство. Плоды чрезвычайно вкусны и произрастают в изобилии. В Днепре много рыбы. Здесь ловятся осетры, а иногда и стерляди.

Особенно вкусная рыба вырезуб (по-здешнему верозуб), которая водится только в системе вод, впадающих в Черное море. Рыба эта имеет клыки, похожие на человеческие зубы. Почва, как я уже выше сказал, чрезвычайно плодородная в большей части губернии.

Днепр споспешествует торговле. Могилевская губерния может быть одною из богатейших, а Могилев одним из приятнейших городов в России.

Здешние мещане искусно выделывают кожи, которые развозятся далеко по ярмаркам.

Могилевская юфть, подошвы и опойки славятся прочностью.

О торговле должно то же сказать, что было говорено выше о Витебске. Лавки наполнены произведениями московских фабрик.

Было время, что в Могилеве жили чрезвычайно весело, когда богатое дворянство съезжалось на зиму для того только, чтоб пожить. Теперь в городе живут только чиновники и дворяне, служащие по выборам. Могилевское дворянство исстари славилось гостеприимством. Добродетель эта и теперь процветает во всей силе.

Иноплеменники думают, что наше славянское гостеприимство состоит в том только, чтоб накормить и напоить гостя. Неправда!

На это у нас есть особенное выражение — хлебосольство. Гостеприимство есть искусство принять гостя, быть с ним любезным, доставить ему все приятности семейные и, так сказать, при¬вязать его к семье хозяина, к его дому.

Для этого надобны в хозяйке и в хозяине радушие, откровенность, веселость, образованность, и все это есть с избытком в высшем белорусском дворянстве.

В Петербурге и в Литве многие ошибаются насчет белорусского дворянства, думая, что оно предано ябеде. Это язва, которою страждет мелкое дворянство в Белоруссии, в Малороссии и в Литве, язва, порожденная Литовским Статутом, которому вечную память отпели уже в Белоруссии, к радости всех благомыслящих людей. Актораты, кондемнаты, аксесорийные и суммарийные регистры [речь идет о терминах, относящихся к судопроизводству в Великом Княжестве Литовском] продолжали тяжбы до бесконечности и питали целые рои адвокатов и дельцов.

Я знаю случай, что два помещика тягались двадцать лет из того только, чтоб узнать, из аксессорийного ли, или из суммарийного регистра начать тяжбу! Но высшее дворянство не только не было причастно ябеде, напротив, само страдало от ябедников. Кроме туземного дворянства здесь много русских фамилий. Графы Толстые, графы Салтыковы, князья Мещерские, Нарышкины, Черемисиновы и проч., и проч.

Вообще здесь русский тон хорошего общества и образ жизни полурусский и полупольский. Русский язык во всеобщем употреблении.

В нескольких верстах от Могилева лежит родовое имение героя нашего времени графа Паскевича-Эриванскаго князя Варшавского, где он родился и провел годы детства. Здесь о нем говорят с восторгом. Он истинный отец для своих крестьян и памятлив на все прежние связи. Все пожилые почтенные люди радуются счастью героя, как счастью собственных детей.

Почитаю неприличным публично хвалить высших чиновников, но не могу удержаться, чтоб не сказать, что Могилевская губерния почитает себя теперь счастливою. Правосудие и ласковость, гонение зла и уважение к добру — вот все, чего люди требуют. Все это есть здесь теперь. Особенно поразили меня чрезвычайное уважение и преданность всех сословий, и даже католиков, к здешнему архипастырю. Во время архиерейского служения и в праздники высшее дворянство, русские и католики, спешат в русскую церковь и потом, с изъявлением уважения, в дом к преосвященному, единственно из любви к нему. Многие униаты обратились к православию из уважения к нему. Не могу без умиления вспомнить о счастливых минутах, проведенных мною в его поучительной беседе. Это олицетворенная кротость! Ничто так сильно и так благодетельно не действует на умы и на сердца в стране иноверческой, как высшее духовенство, которое есть истинный представитель господствующего народа. В Белоруссии любят и уважают русских. У его высокопреосвященства видел я весьма важные и редкие печатные книги, рукописи, относящиеся к истории унии и вообще к истории Белорусского края.

Вместе с любимым и уважаемым начальником губернии ездил я в Пипенберг посмотреть одно из занимательнейших заведений, а именно женский пансион, содержимый г-жею Савич. Пипенберг, дача на берегу Днепра, находится в пяти верстах за городом, в самом очаровательном положении; построена была бывшим здешним генерал-губернатором Пассеком, а после принадлежала известному здесь Янчину (сыну знаменитого откупщика потемкинских времен), который подарил дачу главной квартире русской армии. Государь император позволил г-же Савич поместить здесь ее пансион, заслуживающий внимания и даже удивления во всех отношениях. Г-жа Савич, видя совершенный недостаток средств для образования девиц небогатых родителей, из чистого патриотизма завела пансион, в котором девицы за триста рублей ассигнациями в год обучаются всему тому, чему обучают в других местах за несколько тысяч рублей, и содержатся с необыкновенным попечением.

Дети обучаются танцам, языкам французскому, немецкому, русскому, истории, географии, арифметике, рисованию, женским рукоделиям.

Комнаты чистые, сад обширный, стол здоровый и вкусный. Для присмотра есть гувернантки. Но сама почтенная г-жа Савич, как нежная мать, неутомима в надзоре и в преподавании наук. К чести учителей здешней гимназии должно сказать, что многие из них обязались безденежно преподавать уроки в пансионе, который пользуется всеобщею доверенностью, и, очевидно, единственно для общей пользы. Воспитанниц здесь всего до семидесяти, и между ними несколько пансионерок государыни императрицы и высочайшей Фамилии. При мне происходил экзамен, и я не мог надивиться познаниям воспитанниц, хорошей методе учения и вообще всему заведению.

Я имел случай узнать нескольких учителей здешней гимназии. Судя по тому, какие были учители гимназии в провинции (особенно в Белоруссии) за двадцать пять лет перед сим и какие теперь, можно заключить, какими исполинскими шагами двинулась Россия на поприще просвещения.

Я нашел молодых людей ученых и образованных, которые могли бы везде занять профессорские кафедры.

С удовольствием вспоминаю о преподавателях русской и латинской литературы.

По несчастью, здесь чрезвычайно ощутим недостаток в русских книгах по недостатку средств. Удивительно, что здесь принуждены читать «Телескоп» и «Молву». Какое понятие юноши получат о русской словесности, о достоинстве авторском из этих двух журналов, наполненных от доски до доски бранью, неуместными выходками, насмешками, грубостями и личностями противу писателей не Телескопского прихода! Душевно сожалеем о юношах и их наставниках!

В Могилеве один немецкий трактир, в котором останавливаются все путешественники. Содержатель немец, г-н Штанге, человек услужливый, образованный и приятный, а повар его, русский, учился у знаменитого Вери. В одно время со мной жил известный московский гастроном г. И. Ф.  Т. и был совершенно доволен столом, следовательно, мне остается только провозгласить славу г-ну Штан¬ге и не на шутку,

потому что хороший трактир у нас также важен, как колодезь в пустынях Аравийских.

Полный текст с комментариями автора (Ф. Булгарина) и специалиста по эпохе (А. Федуты) читать здесь:

Булгарын Фадзей. Выбранае; уклад., прадм. і камэнтар А.І. Федуты. – Мн.: Беларускі кнігазбор, 2003. – С. 171 – 223.