ОСТРОВ (часть 8)

Булгарин Ф. В. Путевые заметки на поездке из Дерпта в Белоруссию и обратно весною 1835 года.
Часть 7.

Остров. Самое пламенное воображение романтического поэта замерзнет на пути из Пскова в Остров, и

самое высоко немецкое терпение истощится от здешней трудной езды. Сто верст ехал я двадцать восемь часов,

три раза, нанимая вольных лошадей у крестьян за двойные прогоны. Справа и слева большой дороги песок, кустарники, лес, болото, и опять песок, и опять кустарники, и опять то же. Народонаселение, разумеется, чрезвычайно слабо.

Ни одного порядочного села, ни одного господского двора при дороге.

Большая часть почтовых станций в крестьянских хижинах, и это еще лучшие станции, потому что здесь видишь по крайней мере живые существа, куриц, ягнят и почтенных супруг смотрителей, которые напоят вас чаем, накормят яичницей.

Признаюсь, до сих пор не могу я постигнуть, за что дрались здесь ливонские рыцари, литва, поляки!

Неужели песок и болото прежде были в большой цене? Или манила их сюда плита по берегам и на дне реки Великой?

Вот и Остров, или и по-старинному город на острову.

Развалины замка на острову, омываемом Великою, живописны и сохранились довольно хорошо. О времени построения его нельзя узнать наверное, но можно догадываться, что это было в самой глубокой древности, хотя надпись на церкви не далее XVI века.

Здешний замок служил, вероятно, Пскову оплотом против храбрых кривичей, а после против Польши.

Теперешний город построен на твердой земле, по берегу Великой, и соединяется с Островом и мостом на козлах. Город деревянный и имеет только одну мощеную улицу. Жители (числом до 1150 душ обоего пола) занимаются по большой части хлебопашеством. Купцов всего едва 28 человек. Благодаря Бога и государя, здесь есть уездное училище и даже хорошее.

Но промышленности нет никакой, а что значит город без торговли и промышленности!

Какая от него польза и прибыль сельскому жителю, который только и может держаться городами, потребляющими произведения земли и снабжающими села плодами промышленности! Если б не храмы Божии, не суды и не училище, то Остров был бы то же, что Изборск и что Печеры, то есть его нельзя было бы причислить ни к селу, ни к городу.

«Прошу лошадей!» — «Нельзя-с».
«Разве нет?» — «Есть-с, да нельзя дать. Ждем петербургской почты». — «А когда она будет?» — «Не могу сказать-с. Ждали в ночи. Может быть, придет сегодня, а не то завтра!»
Я хотел опять ехать на вольных, но с меня запросили пятьдесят рублей, за две станции.

Я решился жить в Острове

до тех пор, пока будет возможность продолжать путь на почтовых.

Длинных, широких (слог русского романтизма) и глубоких тридцать часов высидел я в Острове,

укрепляя и закаливая мое терпенье и стараясь выгнать из сердца гнусного и небывалого гостя, а именно зависть. Не завидовав никогда, я вдруг стал завидовать тем, которые не имеют нужды просиживать по тридцать часов в Острове. Странное чувство эта зависть! Я рассматривал ее в мой умственный микроскоп, как предпотопное насекомое. Теперь я понимаю, как пишутся критики из зависти, как сталкивают приятелей с мест из зависти и проч., и проч.

Не угодно ли узнать, как рождается зависть?

Сперва надувается наше самолюбие. Чем-де я хуже того, который вчера улучил лошадей и проехал без задержания? или разве я не напишу лучше такого-то? Стоит только присесть! Прошептав это, самолюбие подает вам увеличительное стекло черного цвета, в которое заставляет вас смотреть на малейшие слабости и недостатки вашего противника; там лукавый подает свои инструменты — и пошла потеха! Но прочь, зависть! Сгинь ты и пропади!

Я могу думать, могу читать, могу марать бумагу, следовательно я не должен скучать даже в Острове,

потому что здесь есть воздух и пространство и что я не лишен воли. Имея эти блага в своем распоряжении, стыдно и грешно жаловаться на судьбу.

Я имел еще более в Острове, а именно, чистую и покойную комнату в трактире, на почтовой станции, и услужливого, доброго хозяина, русского купца. Он мне пособил выбраться из Острова, и я на другой день отправился в путь, через Ельню и Вышгородок.

Имя Вышгородка говорит за себя. Это крайний пункт Псковской губернии, древней Псковской республики, высокая остроконечная гора, на которой в древности был городок, или укрепление. Теперь там стоит церковь. Почва за Островом лучше, и страна приятнее для глаз. Здесь уже видны господские усадьбы, или дворы и возделанные нивы. Из Вышгородка переехал я в Витебскую губернию.

Полный текст с комментариями автора (Ф. Булгарина) и специалиста по эпохе (А. Федуты) читать здесь:

Булгарын Фадзей. Выбранае; уклад., прадм. і камэнтар А.І. Федуты. – Мн.: Беларускі кнігазбор, 2003. – С. 171 – 223.